Дети Империи - Страница 23

– Извините, Виктор Сергеевич. Я понимаю, наверное, до революции вы росли в бедной рабочей или крестянской семье, детство трудное, и любить старый режим вам не за что. Но и время-то изменилось! В рейхе, в Германии, давно нет уже безработицы, как и в Австрии, в Италии, Франции, Чехии, почти нет. А какие там эти… организованные преступные группы? Да там такую группу сразу же гестапо выявит и в концлагерь! В Америке безработных направляют в Трудовой Легион, они получают заработки на стройках в колониях. В Японской Империи система пожизненного найма, система самурайской верности фирме. Кризисов тоже нет, капстраны сейчас используют разные системы планирования. Вы слышали про Окито, Шахта, Гэлбрейта?

– Конечно слышал. – сказал Виктор совершенно честно и откровенно.

– А зачем же вы тогда говорите, как пропагандист начала сороковых?

– Ну, еще немного, и вы меня убедите, что капитализм – это тоже хорошо.

– Да ну… Там есть другое – колониализм, расизм, нацизм, религиозная дискриминация, массовые репрессии коммунистов, преследования швинг-югенда… Но чтобы колониальная держава у себя дома такое устраивала – не бывает такого, это бред просто. Зачем?

– Правильно, бред! Поэтому такого капитализма у нас никогда не будет. Народ не допустит. Вот, Вадим, вы можете представить себе войну России с Грузией?

– Чего? Тьфу, так это вы тут нас разыгрывали! А я –то… Здорово, и с таким серьезным видом…

– Ну так! Может, стоит тоже какой-нибудь фантастический роман писать?

«Бред… Когда я попал сюда, то думал, что этот мир – бред, галлюцинации. А может, действительно, бред – это то, что было раньше? Девяностые, развал страны, межрегиональные конфликты, ОПГ, терроризм – бред? Неужели человек, разумное существо, не может устраивать свою жизнь без этих мерзостей? И ведь не вчера с дерева слезли – такая история, культура, опыт… Или наше общество может обойтись без этого только в бреду?..»

Ход мыслей Виктора прервала распахнувшаяся дверь, в которую буквально влетели, сияя ослепительными улыбками, Джейн и Вэлла.

– Салют, мальчики! Забыли, что сегодня по ящику «Звездный вечер»? Айда смотреть!

13. Как стать звездой.

В помещении красного уголка на почетном месте, на тумбочке, похожей на пьедестал, возвышался ящик темного цвета размерами немногим меньше навесного кухонного шкафа, под названием «Прогресс», с 40-сантиметровым экраном и четырьмя ручками, выпущенный, судя по виду, лет шесть назад. Студенческий народ с гоготом и шумом валил по коридору, собираясь со всех этажей общаги, слышался смех и громкие разговоры, некоторые тащили из своей комнаты дополнительный стул или два, для себя и подруги. На входивших шикали. Кто-то открывал за занавеской форточку, чтобы не было духоты. Свет уже был притушен; горело только массивное литое двухрожковое бра на задней стенке, и внизу пьедестала светилась красная звездочка стабилизатора, мерно гудящего в ожидании прогрева ламп. «Давайте, давайте сюда, мы для всех тут места заняли» – потянула Виктора за рукав Вэлла. Они уселись; Виктору досталось предпоследнее с правого края место, а на крайнее села Вэлла, повернувшись к нему в четверть оборота и положив ногу на ногу; при этом край халатика как бы небрежно съехал вверх, частично обнажив правое колено. Пока грелся кинескоп, Виктор узнал от нее, что передачу придумал режиссер Иосиф Яцкевич, который бежал в СССР из восточных земель рейха от фашистов и теперь работает на Шаболовке «и вообще ведет еще несколько интересных программ». В это время послышался комариный писк строчной развертки, из динамиков полилась веселая мелодия, экран начал светиться, и на нем появились поющие дуэтом Миронова и Менакер.

– Снова ждут вас приятные встречи!
– Никому не придется скучать!
– В звездный вечер друзья, в звездный вечер
Собираемся с вами опять!

– Только началось! – зашептала Вэлла, наклонившись к уху Виктора так, что он чувствовал ее дыхание на своей щеке. – Смотрим, кто сегодня будет!

Передача действительно оказалась ближе к европейским традициям индустрии развлечений, чем к американским, и с первых секунд показалась Виктору синтезом «Голубого огонька» и «Кабачка 13 стульев». Студия была оформлена наподобие этакого авангардного кабаре со столиками и сценой; пока ведущий приветствовал зрителей, камера обходила зал и показывала сидящих.

– Лемешев, девочки, Лемешев будет! – восторженно взвизгнул женский голос в передних рядах. – И Канделаки, видите столик у колонны!

Смысл передачи, как объяснила Виктору в то же ухо Вэлла, состоял в том, чтобы «показывать звезд». Причем в число звезд попадали не только звезды эстрады и кино, но и другие знаменитости, национальные герои, интересные исторические персонажи, изобретатели, передовики производства, композиторы, поэты и так далее. Номера артистов чередовались с рассказами об интересных эпизодах жизни знаменитостей и юмористическими миниатюрами, которые разыгрывали «завсегдатаи» кабаре.

После Ружены Сикоры, например, выступил герой труда с БАМа, который рассказал, что вначале попал на стройку в качестве заключенного, потому что с малолетства по глупости был карманником. Тогда он думал, что жизнь кончена, но после отбывания срока встретил одну девушку, влюбился в нее, остался в качестве вольнонаемного, выучился работать на мостоукладчике и стал добиваться рекордной выработки. С девушкой они поженились, и поначалу он просил ее следить за ним, чтобы, если он вдруг по привычке вдруг машинально начнет лезть к кому-то в карман, чтобы била его по рукам; так он от воровства и отучился. «Помните, что всегда, из самой глубокой ямы, куда жизнь вас закинет, есть выход наверх, и можно подняться до уровня звезд…» После него Райкин разыграл миниатюру о чиновнике, который так пытался угодить начальству, что сам себя уволил. Потом Щукин спел «Неверность» на английском. Старейший авиатор Арцеулов рассказал, как он, еще до революции, выполнял первый в мире штопор, а затем попросил Лемешева исполнить «Пшеницу золотую». А еще дальше Тарапунька и Штепсель показали довольно язвительно трудности неорганизованных курортников в Крыму.